22 марта — годовщина хатынской трагедии. Что важно помнить

Единый план

Одно дело — когда войска противостоят друг другу в бою, и совсем иное — когда зверье истребляет детей, женщин, стариков. Только потому, что живут на своей земле и это расходится с генпланом нацистской Германии. По плану большая часть из нас должна была умереть, остальные — стать рабами высшей расы. «Славяне должны на нас работать», — заявляли фашисты. «Род славянского населения является нежелательным». Говорилось о ликвидации белорусского народа как самостоятельной нации.

Дело Катрюка подтверждает, что все военные преступления, карательные операции проводились на нашей земле тогда, когда требовал фюрер и его свора. Нюрнбергский трибунал указывал, что вопрос о нападении на Советский Союз рассматривался с осени 1940‑го, обсуждались методы предстоящей тотальной агрессии.

В планах — уничтожение СССР как независимого государства и его расчленение, создание так называемых имперских комиссариатов и превращение Белоруссии и других территорий в германские колонии. Дабы расчистить путь на Восток.

Якобы борясь с партизанскими отрядами, подразделения СС уничтожали неугодных. Гражданское население и само «переводилось» в партизаны, чтобы показать эффективность и масштабность «работы» нацистских палачей. И этим гордились, за это поощрялись. Среди методов геноцида — террор и взятие заложников (которых часто расстреливали по своему усмотрению), убийства и пытки военнопленных и гражданских, грабежи и насилие. Города и деревни исчезали полностью, что невозможно оправдать никакой военной необходимостью.

— Масштабы политики геноцида нацистской Германией и ее пособниками против населения Беларуси и советских народов с первых дней Великой Отечественной войны не имели прецедента в мировой истории, и этот факт неоспорим, — говорил в прениях сторон в суде гособвинитель по делу о геноциде, заместитель Генерального прокурора Алексей Стук. — Оккупация БССР продолжалась 1133 дня, и каждый из этих дней нацисты истребляли ни в чем не повинных мирных граждан и военнопленных, уничтожив около трех миллионов жителей Беларуси. Каждый из этих дней стал трагической и одновременно героической страницей борьбы белорусского народа.

Историки установили, что при подготовке к нападению на СССР немецкие спецслужбы активно сотрудничали с националистическими и эмигрантскими организациями.

Особенно старались коллаборационистские формирования, в том числе литовские, латышские и украинские подразделения. А предшественником 118‑го батальона шуцманшафта, в котором состоял Катрюк, являлся Буковинский курень — формирование, созданное под организацией украинских националистов. Украинские историки пытаются представить их борцами за нацидею, героями освободительного движения, однако запомнятся они именно карателями мирного населения. Как бы Запад сегодня, как и в 1939—1944‑х, ни поощрял нацистские марши в странах Балтии и Украине, ни аплодировал палачам в просторных залах ЕС, выглядит это кощунственно и мерзко. Как и нынешняя госполитика США и ЕС в отношении Беларуси и России, базирующаяся на идеологии фашизма.

Формы и методы нацистов, по сути, те же. Они снова делят нации и народы, признавая одних цивилизованными, а других недостойными. Сбросив маски, они развернули тотальную кампанию по дискредитации подвигов советского народа, который ценой жизни миллионов освободил их от коричневой чумы XX века.

Обвинение Катрюку предъявили еще в 1987‑м

В Беларуси 118‑й украинский полицейский нацбатальон участвовал в карательных операциях «Герман», «Сорвиголова», «Коттбус» и других. Это известный факт, часть преступников осуждена. Однако тысячи таких, как Катрюк, скрылись в странах коллективного Запада. Он дал им кров, цинично и открыто пренебрегая международными правовыми обязательствами, приговором Нюрнбергского трибунала.

СПРАВОЧНО

Катрюк — пособник нацистских преступников. Имея гражданство СССР, в составе 118‑го батальона совместно с другими совершил ряд карательных операций в белорусских деревнях Хатынь, Чмелевичи, Селище, Заречье, Котели, Губа, Рассохи, Малые Нестановичи, Дальковичи, Козыри, Вилейка, Осовы и в Лучинском Бору вблизи деревни Каменская Слобода…

В составе вооруженной группировки (батальона) убил не менее 393 человек, включая 125 детей, покушался на жизни еще не менее 21 человека, грабил и сжигал их дома, принудительно направлял население в трудовое рабство в Германию.

Собраны неопровержимые доказательства по 12 эпизодам преступной деятельности фигуранта, вину подтверждают протоколы допросов его сослуживцев, выживших жителей деревень, архивные документы, в том числе немецкие, и прочее.

Обвиняемый, командуя отделением первого взвода первой роты батальона в звании сержанта, добровольно исполнял преступные приказы. Карательные операции проводил совместно и согласованно с начштаба 118‑го Васюрой, командиром первого взвода первой роты Мелешко (осуждены приговором Военного трибунала Белорусского военного округа от 26 декабря 1976‑го и от 22 мая 1975‑го по ч. 1 ст. 61 УК БССР), командиром отделения Лакустой, рядовыми полицейскими того же батальона Куркой, Кнапом, Лозинским и Сахно, осужденными приговором судебной коллегии по уголовным делам Гродненского облсуда 15 марта 1974‑го по ч. 1 ст. 61 УК БССР.

Мало кто знает, что обвинение Катрюку было предъявлено еще в 1987‑м, задолго до его смерти в Канаде в 2015‑м. (Об этом он знал, что подтверждают документы, полученные следствием из Канады.) Он уверял, будто его 118‑й карательный батальон укронационалистов в Белоруссии просто мирно поддерживал закон и порядок, защищал жителей от… партизан. О карательных операциях, уверял, не слышал, не стрелял, не поджигал… Наиболее полная позиция обвиняемого отражена в решении Федерального суда Канады от 29 января 1999‑го по делу об аннулировании гражданства. Производство начали после того, как стало известно, что Катрюк скрыл существенные обстоятельства, факты работы на немецкие власти и участия в карательных операциях против гражданского населения Беларуси во время службы в 118‑м батальоне в 1942 — 1944 годах.

Тогда юридические уловки, ухищрения позволили преступнику избежать экстрадиции и наказания.

«Посредине двора в луже крови лежала убитая мама»

Расследование Генеральной прокуратуры позволило установить масштаб преступлений Катрюка. Вот лишь несколько эпизодов.

«18 февраля 1943‑го в составе 118‑го батальона провел карательную операцию в деревнях Заречье и Котели, сожжено заживо не менее 16 человек». Шестерым, в том числе детям, удалось спастись. 40 домов сожжено, домашний скот и другое имущество похищено. Когда начались обстрелы, свидетель Русак пряталась с матерью под печью. Почувствовали запах дыма — выбежали во двор, горели дома. Рассказывала: «Каратель с автоматом жестом показал матери подойти. Она передала мне трехмесячную сестричку и, сняв с себя полушубок, в одном платье подошла к гитлеровцам». Детям сказала убегать. Убежали недалеко. Лежа в снегу, замерзая, ждали, когда нацисты уйдут, ведь там — мама. «Дома сгорели, — продолжала свидетель, — посредине двора в луже крови лежала убитая мама. Одежда тлела, тело обгорело».

Из показаний Антонины Смоленской, она рассказала о карательных операциях весной 1943‑го в Вилейке: «Немцы с конца деревни согнали нас всех в одно место и там сортировали: кого сжечь — в один сарай, кого отправить в Германию — в другой, а кого отпустить — в огород». Ее отпустили. Мужчин, которых собирались сжечь, сперва пытали — вырезали на теле звезды.


Из свидетельских показаний также известно, что преступники были в гитлеровской форме, разговаривали на русском и украинском языках.

«22 марта 1943‑го в составе 118‑го батальона в районе шоссе Плещеницы — Логойск возле деревни Губа путем расстрела лишил жизни не менее 30 человек, пытался лишить жизни еще не менее 12 человек, занимавшихся вырубкой леса вдоль указанного шоссе»…

В Хатыни 22 марта 1943‑го обвиняемый в составе 118‑го нацбатальона вместе с зондеркомандой СС Дирлевангера лишил жизни 149 человек, в том числе не менее 77 детей…

Об этой трагедии сказано много, есть показания выжившего Иосифа Каминского. Свидетель вспоминал, как горели в сарае живые люди, как на него падали убитые и раненые, обрушилась горящая крыша… Как выбирался из-под тел земляков и полз к двери. Как нашел еще живого сына, практически перерезанного пополам пулеметными очередями, и тот успел спросить, жива ли мама…


Сарай, вспоминал свидетель, подожгли, люди кричали. Молчать их заставили пулеметы: «Убитые падали на меня, еще живые метались в общей толпе, словно волны, лилась кровь из раненых и убитых. Обрушилась горящая крыша, страшные, дикие вопли людей еще более усилились... Мне удалось из-под трупов и горящих людей выбраться и доползти до дверей. Здесь же один из карателей выстрелил по мне, ранив в левое плечо. Я лежал без движений, притворившись мертвым… Вскоре услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, который лежал неподалеку от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе... Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: «Жива ли мама?» И умер».

…Люди выбегали в горящей одежде и падали. А кто-то, стараясь казаться мертвым, продолжал лежать там, в сарае, среди тел. Когда на ногах догорали куски крыши, когда горело тело, когда местами уже почти не было кожи. Когда текла кровь... А потом выжившим от увиденного хотелось умереть, остаться там, рядом со своими.

Согласно показаниям Васюры, Мелешко, Курки и других пособников нацистов, отделение под командованием Катрюка принимало активное участие в этих зверствах. Он загонял людей в сарай, стоял в оцеплении, поджигал и расстреливал. Говорят, «проявил особую жестокость».

О страшном в суде говорили дети и внуки тех, кто был, знает, лично пережил. Благодаря архивам говорят потерпевшие и каратели, приговоры судов... Говорят, и от этого больно. Наших людей, живых людей, словно скот, — на убой. Уродовали тела, сжигали, глубоко под землей прятали следы своих преступлений. Но говорят наши люди, даже мертвые говорят. А мы обязаны помнить и не дать другим забывать.

Да, как бы Запад и полуофициальные временщики «незалежнай» ни пытались представить таких, как Катрюк, борцами за национальную идею, в истории они останутся убийцами и предателями.