«Смерть за мной приходила дважды, но я чудом остался жив». Ветеран из Могилева о партизанском детстве

В очередной раз благодарю судьбу за то, что сводит с такими людьми, как Николай Ильич Илькевич. Сильный, волевой, открытый, доброжелательный и веселый - даже несмотря на сложный жизненный путь, полный потерь и лишений. Совсем юным мальчишкой он попал в партизаны - такое было взрослое детство, а как окончилась война - поступил на службу в органы внутренних дел. Почти 37 лет боролся с преступностью и бандитскими группировками на Гродненщине - раскрывал убийства, грабежи, кражи. Про таких говорят - родился в рубашке, ведь опасность подстерегала не только в военное, но и в мирное время. «Столько смертей повидал, а сам остался жив. Наверное, счастливчик», - шутит Николай Ильич.

Ветеран встречает меня на пороге больничной палаты и сразу заверяет: волноваться не о чем, лег планово подлечиться и сделать необходимые обследования. Раньше для поддержания здоровья он дважды в год проходил госпитализацию, однако начался коронавирус и больше в больницу не поехал - зачем, думает, рисковать. Так и получилось, что впервые за последние четыре года обращается к докторам. День Победы Николай Ильич также встречает в больнице, но это его не огорчает. «Живем - и слава Богу, как есть», - весело замечает он.

В деревне почти вся молодежь ушла в партизаны

Ветеран размещает меня в своих скромных больничных апартаментах и завязывается беседа. «Чтобы все было понятно, начну не с начала войны, а с 1939 года, - говорит Николай Ильич. - До этого мы жили под Польшей в деревне Цинцевичи Вилейского района. Жили бедно - земли мало, а домов много - около двух сотен. У каждой семьи всего лишь по 2-3 гектара. Это сейчас кажется, что этого более чем достаточно, а тогда надо было существовать на эти гектары - кормиться всей большой семьей. По деревне было только пару зажиточных хозяйств. Когда Красная армия освободила эти территории, все изменилось. В первую очередь стали создаваться колхозы. Большинство живущих здесь людей были за советскую власть, хотя некоторые, кто побогаче, даже в колхозы не вступили - присматривались, где им будет лучше и выгоднее. И тут напали немцы, началась война».

Оккупанты свободно чувствовали себя на захваченных территориях и сразу не проявляли явной агрессии. Среди местного населения даже и понимания не было, что в один прекрасный момент все может измениться. Так и произошло. В нашей деревне сын одних зажиточных родителей работал в Вилейке. В рабочее время на городской станции произошел взрыв. И к пожилым родителям этого парня приехали немцы на легковушке - посадили в автомобиль, отвезли полкилометра от деревни и в кустах расстреляли. «Вот тут деревня и всколыхнулась, - вспоминает Николай Ильич. - Народ сразу понял, что это звери - не люди. И почти все ребята, наша молодежь, ушли в леса, только один стал полицаем. Мой старший брат, который при советской власти был инструктором райкома комсомола, также сразу подался в партизаны».

«Пять часов сидели под пулеметами и ждали расстрела»

И вот в деревне начали происходить стычки: немцы и полицаи делали ночью засады, партизаны сражались против них. Были и расстрелянные, и раненые. Весной 1943 года оккупанты окружили Цинцевичи и согнали всех людей на поляну за деревней, вокруг поставили пулеметы - кто пытался бежать, тех расстреливали. Под этими пулеметами местные жители просидели около 5 часов, пока не приехало с Вилейки немецкое начальство. В итоге дали команду отпустить. Ветеран уверен, что в планах было другое - дома сжечь, а людей расстрелять. Однако до Вилейки было всего 6 километров - это не то, что Хатынь в лесу. Если бы каратели привели задуманное в действие, восстала бы вся округа - дай-ка, 200 домов сжечь, да и столько людей уничтожить.

«Однако немцы пошли на другую хитрость, хоть нас тогда и отпустили, - говорит Николай Ильич. - Они нашли в деревне предателя и подговорили сдать своих. В ночь на 1 мая 1943 года он нанес красные кресты на дома, где жили семьи партизан, а также те, кто выступал за советскую власть. Появилась такая отметка и на нашей двери, но нам удалось спастись. Поскольку мой брат был в партизанах и мог навещать нас ночью, мать по привычке часто поднималась. По чистой случайности она и этим утром вышла на рассвете во двор. Увидев красный крест, сразу же его стерла. Не успела даже войти обратно в дом, как с облавой в деревню въехали немцы. Где были кресты - всех забрали и увезли в неизвестность. Все эти люди пропали. Конечно, их где-то расстреляли - не думаю, что кто-то из них избежал этой страшной участи».

«В партизаны попал в 13 лет, уходили в лес всей семьей»

Примерно через час каратели ушли, а в доме Илькевичей появился партизанский связной. Говорит: «Срочно уходите всей семьей, этот предатель может сказать немцам, чтобы они вернулись за вами». Меньше чем за час родители и дети собрались в дорогу. Чтобы уйти незамеченными, дома оставили все - лошадь, корову, другое хозяйство. Так Николай Ильич в 13 лет оказался в партизанах - был во взводе разведки отряда имени Калинина, в бригаде Ворошилова.

«В нашей семье было четверо детей: два старших брата, я и младший, которому в то время исполнилось года полтора, - отмечает ветеран. - Когда мы уходили из дома, этого ребенка оставили - мать заранее договорилась с сестрой, чтобы та его забрала. Но, говорит, пока люди тебя не заставят, не бери, а то полицаи решат, что ты нам помогаешь и держишь с нами связь - убьют. Вот мы и ушли… Малыш плачет во дворе, собрался народ, а нас нет. Сестра пришла. Спрашивают: «Кто брать будет?» Она специально отвечает: «Я не буду, меня немцы расстреляют». Все: «Ну как так, ты же сестра?» - и заставили ее. Мать потом очень переживала, но обратного пути не было».

«Мины подпольщикам в Вилейку носил в обычной торбочке»

В партизанском отряде Калинина мать Николая Ильича была поваром, отец стал завхозом. Сам подросток передавал важные сообщения и носил мины подпольщикам в Вилейку для подрывной деятельности. Иногда он даже не догадывался, что ему положили в «торбочку». «В отряде нас было двое пацанов, - говорит он. - И, конечно же, командование посылало на разные задания - в первую очередь передавали сообщения партизанским связным и подпольщикам. При выполнении одного из таких поручений моего напарника задержали и вместе с двумя другими разведчиками расстреляли в местечке Мядель. После этого мой старший брат, командир разведки в партизанском отряде «За Советскую Беларусь», забрал меня оттуда к себе. Если бы не это, мне точно не жить - на задания ходили часто, каждую неделю. Своим бойцам брат приказал, чтобы за мной смотрели и не посылали на опасные задания».

«В корзине с грибами лежала граната, чтобы подорваться, если задержат»

Николай Ильич на секунду задумывается, как будто в памяти всплывает еще один случай военных лет, и его глаза наполняются уже совсем другим блеском. Он медленно проводит рукой по лицу, смахивая неожиданно нахлынувшие эмоции и тихо, как будто договариваясь с собой, произносит: «Неохота вспоминать…».

Было получено еще одно задание - узнать, сколько сил противника осталось в деревне, каким оружием располагают оккупанты. Николая Ильича послали к партизанскому связному. Дело было осенью, подростку дали корзину с грибами, а внутрь спрятали гранату - если немцы задержат, чтобы он мог сразу подорваться. «Иду по деревне и, как наказано, считаю десятый дом у дороги, - вспоминает ветеран. - А вокруг - немцы и полицаи. Захожу в нужный дом и говорю: «Можно у вас водички попить?», этот позывной помню до сих пор. Хозяин ответил: «Можно, но ты, хлопчик, не той дорогой идешь». И он показал мне другой путь, где никого не было. А через час пришел сам на опушку леса и рассказал все, что нужно. В результате всего через сутки партизаны уничтожили этот немецкий гарнизон».

Как Николай Илькевич второй раз избежал смерти

«Что еще можно рассказать? - смотрит на меня ветеран. - 1943 год, карательный отряд решил прочистить лес, где прятались партизаны. Мы начали готовиться: пилили деревья, чтобы перекрыть дороги танкам. Позже узнали, что будут бомбить с воздуха. Командир партизанской бригады "За Советскую Беларусь" Андрей Иванович Волынец, впоследствии Герой Советского Союза, дал команду разойтись по группам. Мы забрались в болота, ведь многие партизаны были местными жителями и знали, где прятаться. Просидели там дней шесть, не меньше».

В это время и произошел еще один случай, когда Николай Ильич чудом остался в живых. «После нескольких дней осады командир группы вызвал по рации самолет. Он прилетел за мной и сыном комбрига, но на рассвете привезли тяжело раненых. Летчик говорит: «Первым рейсом заберу раненых, а вторым пацанов». Самолет улетел, но так и не приземлился на большой земле - видимо, сбили по дороге. Судьба. Так и получается, что смерть за мной приходила дважды: мог быть расстрелянным, если бы мать не стерла крест с двери, или разбиться на сбитом врагом самолете», - заключил он.

«Голод был страшный, ели лепешки из папоротника»

«До сих пор жуткая картинка перед глазами: мы в болоте, вокруг деревни горят, а есть хочется - питания ведь никакого, - вспоминает Николай Илькевич. - Сразу мать держала мне пару кусочков хлеба, а потом все закончилось. Есть хотелось так, что однажды из-за этого попал в историю, за которую чуть не поплатился жизнью. Дежурили вместе с двумя другими партизанами - охраняли начальство. Двое спят, один бодрствует. На рассвете заступил я. Вдруг смотрю - струится дымок там, где было командование. О, думаю, что-то готовят. Бросил свою бельгийскую винтовочку и побежал в ту сторону. Пацаном не соображал, что надо было разбудить товарища. Подбегаю и смотрю - калина в котелке варится. Думаю, она же горькая, и побежал обратно. Но начальству уже доложили, что я приходил. Разговор пошел, что в военное время за оставление поста грозит расстрел. А как расстрелять? Брат - командир разведки, вся семья была в партизанах. В итоге оставили все как есть».

«Вот такой я партизан», - весело засмеялся Николай Ильич, вспоминая свою мальчишечью наивность. Когда западную Беларусь освободили, он вместе с родителями вернулся домой. «Не было ничего, голод страшный - лепили из папоротника лепешки. Хорошо, что отец в свое время припрятал где-то в лесу мешок муки. Благодаря этому мы выжили», - сказал ветеран.

«В День Победы гармонь играет, а мать голосит - сын не вернулся домой»

Спрашиваю: «А как встретили День Победы?» Неожиданно для себя слышу ответ: «Плохо». Ветеран продолжил: «Встретили, как говорят, со слезами на глазах. Мы узнали, что старший брат, который после партизанского движения добровольцем ушел на фронт, погиб под Кенигсбергом. Помню, как возвращались солдаты в деревню после Победы - кто на костылях, кто без руки, кто без ноги… 9 Мая, гармошка весело играет, а мать моя голосит на всю улицу. Поэтому лично для нашей семьи праздник не ахти себе был. Вот так сложилась жизнь».

После войны был участковым и сыщиком, вел борьбу с преступностью

После войны в 1949 году Николай Илькевич поступил на службу в органы внутренних дел. Первых пару лет был участковым на Ошмянщине, затем перешел сыщиком в уголовный розыск. Работа была не из легких - после войны развелось много бандитских группировок, которые пытались устанавливать на местах свои порядки. «Когда был в партизанах, два смертельных случая всего было, а в милиции - не счесть, - вспоминает ветеран. - На территории Западной Беларуси сколько еще оставалось бандитов! Магазины грабили, расстреливали партийных, с запада засылались бойцы для подрывной деятельности, направленной против Советского Союза. Приходилось работать день и ночь, даже спали в кабинетах на стульях. А ведь в то время не было ни телефонов, ни связи, ни транспорта. Все пешком, на своих ногах».

Запомнился Николаю Илькевичу один случай, когда местные пригласили его на охоту. В лесу все разбрелись по разным сторонам, и он даже подумать не мог, что заблудится. «Я в штатском, только оружие со мной. Где-то после обеда вышел на хутор - думаю, дай зайду, может, подскажут дорогу, - делится воспоминаниями ветеран. - Открываю дверь - сидят двое, выпивают, предложили и мне присоединиться к столу. Нет, говорю, спасибо - подскажите только, как выйти из леса. Рассказали, но только я отошел метров сто, слышу зазвенели стекла в окне - это пьяный бандит сиганул из дома на улицу. Я быстрее назад - тот бежит к кустам, я с ружья по ногам - тот упал. Подбегаю и кричу: «За что скрываешься?!» Отвечает: «За самогонку». Вскоре на выстрел подоспели и мои хлопцы. Я говорю, смотрите за ним, а сам - в дом за вторым. Забегаю - нет никого. Взяли только одного самогонщика и ведем через лес. Спустя какое-то время кусты зашевелились. Остановились, прислушались - все тихо. И так повторялось раза три».

«Тебя, пацан, мог давно убить», или Как самогонщик оказался опасным преступником

Уже позже выяснилось, что второй собутыльник, который сбежал, рассказал о случившемся бандитам. Они за нами следили, но главарь банды приказал нас не трогать, а то всех их обнаружат и переловят. Они думали, что тот, кого задержали, ни в чем не признается. «Привели мы задержанного в сельсовет, звоню дежурному: самогонщик такой разыскивается? Тот по спискам посмотрел - нет, говорит. Звоню в КГБ, а они подтверждают, что это не только самогонщик, но и немецкий пособник. Через час его забрали, за ночь тот и раскололся - рассказал все, что знает: где эта банда, сколько там человек, какое у них есть оружие. Прошел месяц, и местная жительница нашла в кустах главаря, которого почти до смерти избили свои же подельники за то, что еще тогда не дал нас всех убить в лесу», - рассказал бывший сыщик.

Бандита отправили в больницу, приставили милицейский пост. А тот, как пришел в чувства, попросился в туалет и оттуда ночью через окно сбежал. Беглеца поймали, привели на допрос. Приехал из Молодечно сотрудник КГБ. «Думаю, зайду посмотрю, что это за бандит, - вспоминает Николай Ильич. - Попросился - разрешили. Смотрю на него и говорю: так вот ты какой, бандит. А он: «Слышишь, пацан, я тебя дважды встречал и мог уже давно убить. Последний раз: ты у моих родственников обыск делал, я за дверью стоял и в любую минуту мог выстрелить». Тогда я понял, что постоянно был на волосок от смерти. Что и говорить, смертей в то время хватало - как у кого судьба складывалась».

С женой прожили вместе более 60 лет

Профессиональную карьеру Николай Ильич заканчивал в звании полковника, 12 лет проработал начальником уголовного розыска и в этой же должности ушел на пенсию. Говорит, ему не раз предлагали получить высшее образование и занять высокий милицейский пост. Однако ветеран сделал выбор в пользу семьи - хотелось домашнего тепла и уюта, ведь в молодости все личное время забирала работа. Николай Илькевич с улыбкой вспоминает знакомство с будущей женой: «В то время она закончила Могилевское медицинское училище по специальности акушерка, ее направили на отработку туда, где жили мои родители. Там и познакомились. Когда женились, мне было 25, а ей - 26. Хотя сразу она и не призналась, что немного старше».

В браке у четы Илькевичей родились дочь и сын. Дочь всю жизнь работала учительницей, а сын стал военным. Сегодня есть внуки и правнуки. «Жена прожила до 90 лет, мне сейчас 93 года, - продолжает разговор ветеран. - Конечно, в молодости ей было тяжело, ведь женой милиционера быть трудно. Пока я в командировках, она неделями сидела одна, с детьми тоже сама управлялась. Может, и обижалась на меня, но открыто не говорила. А мы ведь мужчины, откуда нам знать, что вы думаете, женщины».

«Всего было - и счастья, и горя, но ни о чем не жалею»

С высоты прожитых лет ветеран дает главный наказ: детям нужно с малого возраста прививать любовь к родной земле, воспитывать чувство патриотизма. И в этом вопросе для Николая Илькевича показательным остается один случай. «Когда в 1939 году нас освободили и пришли Советы, в школе мы все вступили в пионеры, - делится он. - Пионервожатая повела нас на опушку леса, зажгла костер. Откуда она привела к нам бойца, не знаю. У него еще шапка была такая, с «пузырьком» - видно, участвовал в Финской войне. Помню, как сейчас, горит костер, а она читает нам строки: «Ззяй агонь, ляці іскра - ззяй, расчырванейся! Будзем слушаць ля кастра чырвонаармейца». Потом этот солдат выступил и нам вручили красные звездочки, сделанные из картонки. Вот она, память - как вступал в комсомол, не помню, в партию - тоже. А вот в пионеры - до малейших подробностей, настолько вожатая все искренне подготовила».

В завершении встречи Николай Ильич поднимает на меня свой ясный и светлый взгляд, подает мне на прощание руку и произносит: «Несмотря ни на что, я прожил долгую и счастливую жизнь, сегодня ни о чем не жалею. Всего было - и горя, и счастья. Но это было со мной, и за это - спасибо!».

Юлия Евменькова, фото автора и УВД Могилевского облисполкома, БЕЛТА